Лилии на ветру - Страница 76

Она мучительно краснела, пытаясь подобрать ответ. Хорошо, что темно. Впрочем, она забывает о ночном зрении оборотня. Девушка крепко задумалась и не заметила, что качели остановились.

Крепкие мужские пальцы нежно коснулись ее подбородка.

– Успокойся, я не подгоняю тебя с ответом.

Одной рукой он обхватил ее лицо, другой – цепь, на которой висели качели. Получалось, что Кирилл взял девушку в своеобразный плен: в спину ей упирались железные планки сиденья, спереди нависал оборотень. Но Лиля не чувствовала себя в ловушке. Отнюдь. Его близость волновала, и она замирала от предвкушения.

– Я не жадный и с благодарностью принимаю то, что мне дают. Твоей симпатии пока достаточно. Но берегись, – он шутливо погрозил пальцем, – я сделаю все, чтобы ты потеряла голову от любви, чтобы между нами стерлись все различия и ты позабыла о расовых предрассудках.

– У меня нет расовых предрассудков, – начала Лиля, но Кир приложил палец к ее губам:

– Помолчи, сладкая…

Прикосновение к нежной коже ее губ опьяняло его. И подтачивало самоконтроль. Такая наивная, искренняя, пугливая, она одновременно будила в нем и рыцаря, и дикаря. В одночасье хотелось защитить девушку от всего мира и утвердить свое право на обладание ею.

Губы Кира мягко коснулись ее рта, и легкий, почти целомудренный поцелуй спровоцировал в ней жажду безрассудства. Девушка почувствовала дрожь его горячего тела, не подозревая, как тяжело ему сдержаться. И, наплевав на голос разума, запустила пальцы в жесткие волосы мужчины, прижалась к его каменным мышцам, желая ощутить прикосновение кожи к коже.

Ее запах, подавляемая страстность сводили его с ума. Кирилл подхватил девушку под ягодицы, и она обвила ногами его талию. Оторвавшись от желанных губ, он оглянулся назад. Несколько шагов – и ствол дерева стал ему опорой. Не меняя позы, Кир опустился на песок. Руки заскользили по ее телу, поглаживая бедра, нежно стискивая ягодицы. Поцелуи потеряли невинность, наполнившись исступленной страстью. Он целовал виски, скулы, шею Лили, продолжая нечеловеческими усилиями воли держать себя в рамках. Как же хочется швырнуть ее сейчас на землю, разорвать одежду и…

Кир спрятал лицо в шелк разметавшихся волос. Спокойно, спокойно, парень. Глубокий вдох… Не здесь. Не сейчас. Не так. Произнеся про себя эти короткие увещевательные фразы, мужчина облегченно выдохнул: волна бешеного желания вроде бы откатила.

– Знаешь, динамить – привилегия девушек, – обиженно прошипела Лиля, поправляя одежду и пытаясь слезть с его коленей. Он, конечно, не позволил, чуть сильней сжав ее ягодицы. И тогда она стукнула его по плечу.

Чисто мужское удовлетворение мелькнуло в темных глазах.

– Лиля, звездочка моя, оглянись. Ты хочешь… здесь?

Девушка подняла голову и, словно впервые, увидела умиротворяющую картину: пустынный пляж, водная гладь с утонувшей во мраке ночи линией горизонта. В который раз за ночь кровь прилила к щекам. Демон ее раздери! Он все-таки заставил ее потерять голову! Пускай не от любви, но от страсти.

Проведя подушечкой большого пальца по ее припухшим губам, Кир, оправдываясь, шепнул:

– Знала бы ты, как тяжело было остановиться. Я готов отдать полжизни, чтобы оказаться в одном из номеров базы в полном одиночестве. – И со смешком добавил: – И без сосновых шишек под пятой точкой.

Словно со стороны она услышала свой хрипловатый голос:

– А что нам мешает сделать это сейчас?

Через пятнадцать минут они, с трудом прерывая поцелуи, пытались открыть парадную дверь базы отдыха.

– Объясни, если на территории только свои, зачем закрывать замки? – сердилась Лиля.

Накал страстей притух, и в душу закрались сомнения. Правильно ли она поступает, давая Кириллу надежду на длительные отношения? Как он поступит, если узнает, а он обязательно узнает, кое-какие особенности ее характера? А главное, что подумает, если она признается, что отнюдь не белая и пушистая, как ему думается? Сомнения, страхи… Как же они мешают жить! А особенно непрощенное прошлое. Наверное, каждый человек совершает поступки, которые не может себе простить даже через годы. У нее такие были, и совесть напоминала о них каждый раз, когда память возвращала в юность. Из-за того, что она наделала, у нее нет права на счастливое будущее рядом с любимым человеком. Она не может стать женой и матерью, самое большее, на что она может рассчитывать, – временная интрижка. И что-то подсказывало ей, что Кира такое развитие событий не устроит.

Лиля так увлеклась самоанализом, что не расслышала слов.

– Прости, что ты сказал?

Открыв дверь (ключи им с откровенным ехидством выдала Аня), Кир повторил:

– Пару лет назад такие же первогодки, как нынешние, тайком проникли в здание. И сыграли в «Казаков-разбойников», малюя стрелки краской по свежеокрашенным стенам. После того случая двери всегда закрывают.

Кир внезапно замер. Склонил голову, словно к чему-то прислушиваясь. И, нахмурившись, передал девушке ключи.

– Лиля, ты иди, а я задержусь. Комната двести шесть или двести четыре – на выбор. Я скоро. – И он подтолкнул ее вперед, сразу же закрыв дверь.

Просьба была произнесена жестким, не терпящим возражений тоном. Опешив, девушка повиновалась. Оказавшись в номере, благо подниматься на второй этаж недолго, она, не включая свет и не осматриваясь по сторонам, тихонько открыла окно. Хотя даже шум не отвлек бы участников разворачивающегося внизу действия.

Скрестив руки на груди, Кир стоял перед троицей решительно настроенных парней. Один из них находился чуть впереди, остальные, похоже, исполняли роль свиты. Света луны и того, что лился из окон холла, хватало, чтобы рассмотреть лица незнакомцев. Приглядевшись, Лиля поняла, что не так уже они и незнакомы. С этими тремя ей довелось столкнуться в парке Шевченко, когда они с Богданом обнаружили в кустах труп с вырванным сердцем.